|
Отец,, тюремная
фотография, 1931 г.
1. Отец. Продолжение.
6-летний мальчишка, я ничего не понимал в
происходящем. Мама сказала, что отец в больнице и вернется нескоро. Его
арестовали ночью, я или спал и не видел этого, или просто забыл. Почему-то
мы с мамой оказались в углу проходной комнаты нашей квартиры, отгороженные
шкафом, и мне запретили ходить за пределы этого угла. В остальной части
квартиры расположились совсем незнакомые люди, относившиеся к нам более чем
недружелюбно.
Оказалось, нас выселили: дом, на втором
этаже которого мы жили в двух комнатах большой многокомнатной квартиры,
принадлежал «Губсоюзу». Еще 15 лет назад он был
таким же, каким запечатлелся в моей памяти, улица Мамина Сибиряка, 99,
двухэтажный, нижний этаж кирпичный, второй – рубленый из бревен. С люфт-клозетом, печным отоплением, общей кухней с
большой русской печью, в которой по очереди пекли хлеб.
Вскоре мы оказались в Москве.
Больше года меня определяли на несколько дней к каким-то
знакомым мамы или к знакомым ее знакомых. Она же ночевала где-то в другом
месте, тоже кочуя по разным углам. На остаток зимы меня поместили в частную
«лесную школу» на Воробьевых горах. Там я большей частью ревел от
вынужденной разлуки, в перерывах, вызывая умиление воспитателей, собирал
вокруг себя малышей и читал им вслух детские книжки (я уже в возрасте 4-5
лет научился читать, а тогда читал уже свободно, без запинки). Лето провел
на чьей-то даче у станции «Черная платформа».
Уж глубокой осенью Общество бывших
политкаторжан и ссыльнопоселенцев завершило строительство жилого дома в Болшево, где маме предоставили комнату.
Мы приехали в еще холодный необжитый и
сырой дом, электричество еще не подведено, зажигаем свечку, осматриваемся.
Новое наше жилище кажется чужим, неприветливым. Идем на улицу, в темноте
собираем в мешок щепу, мокрую от дождя и снега, долго и безуспешно пытаемся
разжечь в печке огонь. Так и заснули, не затопив печь, прижавшись
друг к другу, накрывшись тряпьем и подстелив его под себя на пол.
Начался Болшевский
период моей жизни, период взросления, когда до меня стало постепенно
доходить происходившее вокруг в стране и мире. Ранее весь мир для меня
состоял в общении с родителями, несколькими семьями близких друзей и
сверстниками, гулявшими вместе со мной на большом дворе около дома. Теперь
же этот «мой мир» стал постепенно расширяться. Я поступил в первый класс
школы, появились новые заботы и знакомства.
|
